Коуч. Эксперт. Тренер.
Сайт Ольги Якимовой
СТЕКЛЯШКА И БРИЛЛИАНТ
     -Интересно, что это? — наклоняя голову то вправо, то влево, оглядывал ворон блестящий предмет. Подковырнул его когтем из перепревшей на теплом осеннем солнце листвы, стряхнул крылом пыль  и еще раз осмотрел.
      -Пригодится, - внезапно решил он, подхватил блестяшку в клюв и полетел к себе. В гнездо.
      -Что это? – изучала, прищурив близорукие глаза, брошенный на ветки предмет ворона-мать - Что  такое ты принес?
      Она подняла свою маленькую головку и теперь строго смотрела на сына.
      -Да стекляшка какая-то, пусть будет, – небрежно, как бы между делом, ответил ворон и катнул блестяшку на середину гнезда:
      -Смотри, как сверкает на солнце!
      Мать-ворона чуть склонила голову (вообще, склонять голову, когда о чем-то размышляешь, это у них, ворон,  было семейное) и внимательнее посмотрела на добычу. Конечно, ее сын был прав: если еще стряхнуть пыль будет еще краше.
      -Пожалуй, да, сверкает. Ну, пусть лежит, – разрешила она.
      Так появился в гнезде ворона бриллиант (а это был именно он). Его протерли мхом, и теперь  голубым сиянием озарял бриллиант на закате гнездо, а на рассвете тонким почти прозрачным светом искрился на радость всем. Младшие воронята, бывало, прихорашивали перышки свои, вертясь перед бриллиантом,  пытаясь снова и снова поймать свое отражение в ломаных гранях его. Да и сам ворон любил наблюдать, как менялся он в солнечных лучах. Он  обращал  взор свой в бесконечные самоотражающие световые переходы: что-то в этом все-таки было завораживающее, манящее…Но вот что?   Ни желания, ни времени разглядеть у ворона не было.
       Даже скептически настроенная поначалу ворониха-мать, и та нашла применение стекляшке: «Вот видите, какая у нас стекляшка красивая. Это  у нас сверхмодный интерьер гнезда. Да. По-западному», - хвасталась она своим кумушкам воронам. А те только охали, да качали головами: повезло, что еще скажешь.
       До чего же  хорошо бриллианту было у птицы: с каждым днем все ярче и ярче сиял он, изо всех сил стараясь отблагодарить приютивших его пернатых. Сколько раз он выпадал из оправы, сколько раз снова и снова возвращали его в кабалу перстня ловкие руки ювелира. Как недолго наслаждался он свободой, когда все таки в очередной раз вырвавшись из золотого плена оказался на дне кареты. И на очередной стоянке выпал  в придорожную пыль, буквально выметенный хвостом большой и лохматой собаки.
       Долго пинали его на дороге: то грубыми ботинками солдафонов его вдавливали в твердь земли, то, подхватив, как ураганом, длинным подолом дамского платья забрасывали на обочину. А уж больше всего опасался бриллиант копыт лошадей: он  четко  понимал, что уж если копыто прижмет его к земле, то больше путешествовать, перекатываясь с ветром, не получится. Встреча с копытом превратит его в памятник, навсегда впечатав в глину дороги. И потому, наверное, особенно был он счастлив теперь, найдя свой дом.
       Шло время. Попривыкли к бриллианту  в гнезде.  Уже не так радовались сиянию его. И все больше и больше раздражения вызывала стекляшка (так и не догадалось воронье семейство, кого они приютили в гнезде своем). То и дело запинались пернатые о бриллиант. И если раньше это событие только еще раз привлекало внимание к сияющему предмету в гнезде, и чаще вызывало восторг, ну или, как минимум, улыбку, то теперь  из эмоций превалировало только раздражение. И однажды стекляшку просто закрепили в стенке гнезда: между прутьями был просвет, и туда впихнул стекляшку ворон, в очередной раз, споткнувшись  об нее ранним утром.
       -Правильно, правильно еще не хватало нам переломов  лап в собственном  гнезде,- наблюдая со стороны за сыном, весомо аргументировала мать-ворониха, – а то  тут птенцы, мало ли к чему это все может привести. Да и в стене так же сияет. Хорошо.
«Действительно, как я сразу не догадался вставить стекло в стенку, так хоть не мешает», - размышлял про себя ворон, вылетая из гнезда.
       «Да как так же? – возмущался бриллиант, – что же они не понимают, что я теперь вполсилы сияю? Ведь меня теперь видно только наполовину!». Переживал  он. Но  даже не это расстроило бриллиант больше всего: свобода, его снова лишили  свободы. Ведь нет разницы в оправе ты или в стенке гнезда: ты не свободен.
       С каждым днем жизнь бриллианта в гнезде становилась всех хуже и хуже. Бриллиант перестал чувствовать себя нужным: к нему теперь не подходили и не замирали, стараясь взглядом пройти весь путь пересекающихся и отражающихся лучей. Да и хвастаться зажатым между прутьями куском стекла вороне-матери хотелось все меньше и меньше…
       Все чаще пыль покрывала стекляшку, все более тусклыми были отсветы его  и на рассвете и на закате. Все незаметнее становилось существование бриллианта в гнезде.
       Ворон даже терял стекляшку  пару  раз: налетали други-вороны в гнездо. Шум-гам, веселье – все гнездо ходуном ходит, вот и выпадет, бывало,  бриллиант из гнезда. Пошумят вороны, да к рассвету разлетятся. Хватится пропажи ворон, слетит  с гнезда, кружит, кружит  под деревом… Найдет стекляшку, отряхнет комочки земли,  да и  снова водрузит  на прежнее место. Уж пару раз надеялся бриллиант, что не найдет его ворон, и снова начнется у него свободная жизнь, ан нет…
       Как -то не вдухе прилетел ворон с охоты. Мечется сердито по гнезду. Крыльями машет, аж пыль летит.  Зацепился крылом о стекляшку, перо сломал:
       -Фу, ты! Тебя еще не хватало, - сердито буркнул он.
       -И что мы тебя держим? Вон, всю пыль собрал! Под ногами все время путаешься: вот и вчера выпал из стенки.  Одни хлопоты, – заохала, поддерживая сына  мать-ворона, – И то правда, на что нам это стекло, оно уже и не модно, да, сына?
       -Да, да,  - закаркали воронята, – жили как-то без стекла  этого и дальше проживем. Ну, его.
       Сковырнул бриллиант ворон из прутьев, мотанул со всей силы головой, да и вышвырнул бриллиант из гнезда. Полегчало даже…
 
       -Что это? - наклоняя голову то вправо, то влево, оглядывал ворон блестящий предмет.
       -Это мой бриллиант! – с гордостью и любовью в голосе сообщил орел и нежно, одним только перышком, погладил сверкающую грань камня, лежащего в самом центре орлиного гнезда на зеленой мховой подушке.
       -Представляешь, лечу как-то с охоты, и мимо меня со свистом пролетает что-то. Нет,  не пуля: скорость не та. Пролетает и падает в шиповник. Любопытно мне стало, продираюсь, сквозь листья, и прямо на ветках – бриллиант. Представляешь?- восторженно делился историей появления сверкающего предмета  в своем гнезде орел.
       Снова и снова огладывал ворон бриллиант, уж очень он напоминал ему его стекляшку: и грани те же, и сияет. А сияет-то получше прежнего:
       -А ты уверен, что это бриллиант? Может стекло обыкновенное…- с сомнением высказался ворон.
       -Да ты что!? Ты только посмотри, как сияет! Конечно, я поначалу думал тоже - стекло. Но,  что-то мне подсказывало, что  это не так. Я принес его домой, в гнездо, почистил, помыл, видишь, даже сухую подушечку из мягкого мха соорудил. И вот когда я положил чистый бриллиант на эту подушечку да посмотрел на его свет в вечерних солнечных лучах, – вижу  точно. Бриллиант. Нет сомнений. Ты представляешь, кто-то выкинул бриллиант, настоящий бриллиант! Это ж надо было так опростоволоситься.
       -Так может и выкинули потому, что не настоящий, – все продолжал настаивать ворон. Уж как ему было обидно, так легко проворонить свое счастье. Как так, столько времени у него в гнезде был бриллиант, а он и не заметил, не разглядел… Все думал – стекло обыкновенное. И мать-то, уж она-то могла бы разобраться… Женщины-вороны по прозорливей будут в отношении всего блестящего.
       -Нет, это точно настоящий бриллиант,– любуясь своим достоянием, уверенно продолжал орел,- знаешь, у меня с его появлением вся жизнь перевернулась. Я вечерами как завороженный в его отражениях плутаю. Такой глубины, такого света я нигде не видел. Даже в самой прозрачной горной реке. И мне откуда-то из этой сверкающей глубины его приходят ответы, мысли, решения. И так покойно на душе. А   орлята? Они просто в восторге и с солнечными зайчиками играют и светом сияющим любуются. А еще любят очень помечтать в свете лучей бриллианта, и какие только фантазии им на ум не приходят! Ты бы только знал…А мама-то как не нахвалится: об острые края- грани семена лущит.Представляешь? Все, все буквально, кто к нам не прилетал в гнездо, все словно озаренные в восторге от нашего  бриллианта.
       Но ты знаешь, даже это не главное. Понимаешь, просто просыпаешься утром и видишь: у тебя в гнезде свое собственное солнце. Солнце, которое отдает тебе весь свой многогранный свет. Тебе и твоей семье.  И этот свет не кончается никогда. И даже, кажется все сильнее и сильнее  изо дня в день…  и знаешь, хочется заботиться о солнце своем.  Хочется,  чтобы оно было с тобою всегда. Чтобы солнцу с тобой было хорошо. Понимаешь?

Поделись с друзьями!

Назад

*Имя
E-mail
*Комментарий
*Защитный код Введите код:
Kapitoshka 06.09.2011 Это философия жизни. Мораль для слепых "ворон". Жизнь полна примеров и запоздалых сожалений. Не бросай писать, т.к. это не только хорошо, это капитал души и памяти.
Kapitoshka 06.09.2011 Это философия жизни. Мораль для слепых "ворон". Жизнь полна примеров и запоздалых сожалений. Я прочла байку и между строк, знакомо. Я права?
Не бросай писать, т.к. это не только хорошо, это капитал души и памяти.